«Хроники русской революции»: большое путешествие в прошлое

В русском кинематографе «Хроники русской революции» — первая картина с таким буквальным воспроизведением исторической фактуры. Знаменитые сцены с Николаем Вторым Андрей Кончаловский снял в его реальном парадном кабинете в Александровском дворце. За спиной Николая — портрет царя кисти Серова. И это важная деталь, ведь на портрете не просто отец Николая Второго — Александр Третий, а тот самый император, в царствование которого было во многом нейтрализовано революционного движение в России. Для съемок в Александровском дворце привезли несколько грузовиков реквизита. Каждый предмет сличали со старыми фотографиями, выкупали у антикваров. «Когда здесь распаковывали очередную партию реквизита, я увидела что одно из рабочих кресел точно такое же, какое стояло в свое время в рабочем кабинете Николая Второго. Они привезли абсолютно точную копию, приобрели его в семье одного из московских профессоров. Мы теперь знаем, к чему должна стремиться каждая съемочная группа! Они показали класс!», — восхищается Мария Филипцева, ответственный хранитель экспозиции Александровского дворца.

В «Хрониках…» у каждого кадра свой аналог, свое документальное — запечатленное на фотографиях или в кинохрониках, в стенограммах или мемуарах — свидетельство: будь то платье с карманами главы левых эсеров Марии Спиридоновой, книги тех лет с дореформенным шрифтом, разбитые орлы на ложах Большого театра или засыпанные шелухой семян подсолнечника улицы Петрограда. В этих частных мелочах — очарование фильма. В них, как на гипсовом слепке, проступают невыдуманные черты эпохи. Подъехавший к зданию посольства Германии в Денежном переулке темный «паккард» и два вышедших из него человека с удостоверениями сотрудников ВЧК: «Даю на вопросы необходимые в этом смысле, по возможности достаточно полные и ясные ответы» — по показаниям Якова Блюмкина Кончаловский воссоздает не только по обстановке, но и по секундам убийство посла Мирбаха в посольстве Германии. Матильда Кшесинская в своем особняке с козочкой у ног: «В самом доме у меня жила козочка, которая выступала со мною в „Эсмеральде“. Ее нужно было приручить так, чтобы она за мною ходила по сцене, и потому я ее сама кормила», — писала балерина в своих мемуарах. Владимир Ильич Ленин с кошкой на руках: «Вот я ее так прикладываю к ранению, и мне становится полегче» — точность даже в положении фигуры.

Точность и в говоре каждого из персонажей — черты речевых портретов героев актеры воссоздавали по уцелевшим фонограммам, и, конечно, в каждом слове, в каждой фразе. «Владимир Ильич был гениальный стратег, но с тактикой у него было слабовато, как говорил Сталин, — рассказывает Андрей Кончаловский. — Он мог сказать каким-то любимым сотрудникам: „Я вас велю арестовать“, а потом подумать и добавить: „На воскресенье! Чтоб в понедельник были на работе“. Это же удивительно! Страшное обаяние в этом есть. Во всяком случае, можно найти обаяние. И Ленин в этом смысле для меня чрезвычайно важная фигура. И Сталин был очень интересный. Например, идет заседание Совнаркома. Сталина нет. Все его ищут, бегают туда-сюда, а он в самом дальнем конце коридора в каком-то кабинетике лежит и читает газеты. „Товарищ Сталин, там заседание“. Он: „Пускай без меня разговаривают“, и продолжает читать газету, не хочет идти. Это очень важно. Он понимал, где надо быть, а где можно и не быть, потому что это все треп. И так было. Я это все читал в воспоминаниях, сам я не придумываю таких вещей невероятных. И мне были очень важны литературные воспоминания, свидетельства того, как говорил царь, что он говорил? „Должен признаться, что я совершенно не знаю мой народ“, — это же очень серьезное заявление. Так же, как очень серьезное замечание Владимира Ильича Ленина, у которого был конфликт с основоположником русского марксизма Плехановым. Плеханов был против революции, против того, чтобы большевики взяли власть, и сказал: „Вы берете власть, вы утопите страну и сами утонете в той крови, которую вы развяжете. Это ведет к кровавой бойне, не делайте этого“. И тогда Владимир Ильич сказал: „Плеханов не понял русской революции. Вперед!“. А незадолго до смерти, когда еще мог говорить, Ленин сказал великую фразу: „Перечитывал Плеханова. Старик был прав“. Это же надо быть великим, чтобы понять, что старик был прав. Я думаю, что в этом величие Ленина — признать ошибки. Ведь этим самым он признал ошибочность своей стратегии. Это дорогого стоит. Но уже было поздно».

Их всех разметает ветер истории. Революция последовательно уничтожит своих врагов, детей и отцов. Столетия спустя ее хроники воссоздаст Андрей Кончаловский, дав возможность современным зрителям самим расставить оценки. Разобраться в месте и роли ее героев и творцов.